Ранди Зеленый Сквозняк (green_randy) wrote in costume_history,
Ранди Зеленый Сквозняк
green_randy
costume_history

Categories:

продолжение о денди всех времени и народов


"С удивительным мужеством он мог поражать острием своего слова людей, превосходящих его и своим положением, и талантом. Внушать опасения - это преимущество было ему знакомо. Ему было знакомо легковерие мира, была знакома рыночная цена самомнения, и вскоре он стал выступать в роли признанного судьи, высшей инстанции в обществе" . Сложилось так, что именно с его именем связывали "всякий триумф, который порождает величайшая добродетель мира - смелость". Не удивительно, что такой человек владел умами современников, и для них он был также велик, как Байрон или Наполеон. В романе Булвера-Литтона "Пелем" он фигурирует под именем Рассельтона. "Передо мной стоял современник и соперник Наполеона, властитель в большом мире элегантности и галстуков, могучий гений, перед кем преклонялась аристократия и кого стеснялась мода, тот, кто одним кивком головы покорял высшее дворянство". В каких же сферах жизни и как глубоко было влияние Браммела? Безусловно, оно выходило за рамки моды. Модное аристократическое общество было сферой его деятельности. Но в отличие от модных щеголей того времени, сам Браммел был «заметно-незаметен». "Одет он был просто, как любой другой в Belvoir Hunt". Он строго придерживался "принципа, что одежда определяется законами приличия... Он избегал ярких красок, всяких украшений и побрякушек". Только жилет мог демонстрировать богатство вышивки и отделки. Одежда отличилась безукоризненным кроем. «Мыслящее тело», «неземное совершенство» — так отзывались современники о костюмах Браммела. «Изысканная правильность» («exquisite propriety»), — сказал о его стиле лорд Байрон. Фрак Браммела отличался идеальным кроем, что достигалось многочасовыми «бдениями» с лучшими портными. Сукно для фрака Браммел выбирал лично, обычно предпочитая батское. Следом за Браммелом и принцем Уэльским денди того времени обращались к известным портным Швейцеру и Дэвидсону с Корк-стрит, а позже – к Майеру, также с Корк-стрит. Исключительно на Браммеля шил портной Вестон с Кондуит-стрит. И был еще один знаменитый потртной своего времени – Шульц- о котором Бреммель говорил: «Покажите мне человека, который бы сделал портного, а не Портного, который создает человека». Пожалуй таким человеком мог быть назван он сам, ведь именно следом за ним аристократы и модники стали обзаводиться собственными портными. Браммел ввел в моду гессенские сапожки. Отчасти это было проявлением патриотизма, ведь Гессен был в союзе с Германией, тогда как Франция была врагом. Лучшую обувь шили у Хоби, который держал 300 рабочих. Его мастерская располагалась на углу Пикадилли и Сент-Джеймс стрит. С такими сапожками Браммел носил узкие длинные панталоны «inexpressibles» — их прозвали «невыразимыми», вероятно, по эстетическому эффекту. Кюлоты постепенно становились принадлежностью исключительно придворного костюма. Неукоснительно соблюдались принципы смены одежды. Утренний фрак должен был быть светлее вечернего – преимущественно синим -, а вечером после оперы Браммел обязательно заглядывал домой, чтобы сменить шейный платок перед визитом в гости или светским приемом, надеть узконосые бальные туфли. Перчатки в идеале полагалось менять 6 раз в день, чтобы они всегда при рукопожатии были свежими. О перчатках было известно, что шили их 4 портных: один – большой палец, один – ладонь и еще двое – все остальные пальцы. Работа была настолько тонкая, что они облегали руку, обрисовывая ногти. Особой слабостью Браммела были шейные платки. На завязывание их уходили часы. Одна из легенд гласит, что «как-то раз к нему в неурочный час пришел посетитель и застал хозяина перед зеркалом во время примерки очередного платка. Весь пол комнаты устилали смятые и отброшенные в порыве досады платки. Лакей, заметив изумление гостя, указал на них живописным жестом и пояснил: «These are our failures» (Это наши неудачи). Забракованные платки могут напомнить скомканные черновики писателей, которые отбрасываются в сердцах, когда автор усердно работает над стилем. Но принципиальная новизна усилий Браммела состояла не только в поиске той единственной формы узла, которая сочетала в себе элегантность и небрежность, но и в умении фиксировать находку: он первый додумался, что можно придать платку твердость контура благодаря подкрахмаливанию. Это был его фирменный секрет, который он тщательно хранил и, как гласит легенда, раскрыл его друзьям только перед отъездом из Англии. В записке, которую он им оставил, значилось одно-единственное слово: «Starch» (крахмал).»

Tags: 18 век, Англия, денди
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    Comments allowed for members only

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

  • 3 comments